Разговор с Сасагавой оставил осадок. Осадок? Да нет, блять! Разговор с Сасагавой просто вынес нахрен все ощущения, и теперь Такара вообще не понимала, что она испытывает. Паника, которая накрыла голову сразу же, как только она увидела сумку Ямамото в своей гребанной квартире, сейчас никуда не делась. Вот только паниковать то было, в принципе, уже и не надо, но успокоиться она не могла. Такара как будто не знала, куда ее теперь деть, потому что поверить в «да с ним уже экстремально все в порядке!» было невозможно. Какое, блять, в порядке, если она вот только что была уверена, что его убили?!
Вы издеваетесь что ли? Что за дебильные шутки такие, а?
Один придурошный решил пошутить или пожалеть – хуй знает, что там в его башке, с него станется подкинуть вещичек на бедность нуждающимся – и отдал свою сумку зеленоголовым ублюдкам, а те тоже приколисты – придумали веселую историю, чтобы порадовать Такару, а она и повелась, как малолетка последняя. Вот только вчера, когда она «повелась», размазывая мозги Жанни по асфальту, девчонка была полностью уверенна в том, что делает, а сейчас, когда Ямамото, оказывается, жив, здоров и весел, что делать она не понимала. И надо ли вообще что-то делать? То есть после всего этого, после их такого молчаливого разрыва, когда, понятное дело, все кончено, и бояться до одурения за него не нужно. С ним экстремально все в порядке.
Рядом с этим даже угрожающее: «держись от Ямамото подальше» было хуйней на постном масла. Рявкнув боксеру в морду: «Я сама разберусь, блять!» – Такара закрыла эту тему: от Сасагавы никто и не требовал никаких советов! Никто к Сасагаве за помощью и не пытался прийти… так что нефиг разоряться!
Единственное, что с издевающейся уверенностью долбило в гудящую от боли голову – если бы еноты и впрямь отмудохали Ямамото, он так быстро не очухался бы. Очухался бы… но не так быстро. И как это, блять, понимать?! Кто кого попытался проучить за плохое поведение, а? Еноты Ямамото, Такара Енотов или Ямамото Такару? Ничего не скажешь, сильно получилось.
Словом, Такара сбежала от Сасагавы ровно так, чтобы разреветься от дурацкой, дурацкой неправильной, ненужной обиды уже на третьем переулке от гребаного спортивного зала. Пружина напряжения, которую она старательно прижимала ботинком все то время, что прошло с драки с белобрысым дружком Ямамото, сейчас оглушительно взорвалась. И не надо было больше крепиться, сдерживаться, быть в тонусе… а нахера?! Кому это нужно-то между двумя чужими людьми? Такара ревела в голос, прислонившись лбом к какой-то стене в каком-то переулке, и не могла остановиться. Ее трясло, голова раскалывалась на части: тело как будто в один момент вспомнило все удары и потрясения, которые получило за эти поганые несколько дней. Раненная долбаной заточкой Жанни щека от слез горела, девчонка размазывала эти слезы кулаками, но они все равно ползли по губам к подбородку. Ну не хочешь ты, хороший домашний мальчик, ну и не надо, ну и ладно… но зачем так то? Что я так за тебя перепугалась, за дурака, а тебе оно и не нужно. Хотя оно, конечно, хорошо… Такара утерла слезы тыльной стороной ладони и выдохнула. В конце концов, он жив и даже здоров, а остальное ее и не касается. Теперь уже. Да и никогда не касалось, блять, что за дебильные ощущения?! Однако… Напряжение последних дней, наконец, хоть чуть-чуть спало, она оттолкнулась от стены и пошла куда-то в сторону.
Домой возвращаться не хотелось, так что она просто бездумно шаталась по городу, пока случайно не завернула в небольшой проулок, выйдя к раскрашенному цветными вывесками зданию. Ооо, куда это она вышла! Ночной клуб, кажись здесь работает… Девчонка оттолкнула от себя дверь и зашла в пустое пока помещение с перевернутыми на столы стульями.
– Мы еще не ра… о! Такара, – парень за барной стойкой, до того усердно скручивающий салфетки, аж просиял, махнув рукой появившемуся, было, охраннику, мол, расслабься, это ко мне. Это был типичный такой японец, среднего роста и объема с темными, длинноватыми патлами, бесяще падающими на шею и глаза, но вместо того, чтобы убрать их в сторону, этот крендель вечно просто поднимал голову, смотря на тебя из под челки с явным выражением пугающе светло-серых, почти бесцветных глаз: «ты тля». Хотя на самом деле был парнем веселым и способным на всякие сомнительные делишки, одна работа в криминальном Ишигаки чего стоила. Самое классное, что было в этом гаденьком бармене, а гаденыш он тот еще, это потрясающая татуировка скорпиона во всю шею, который незакрученным хвостом спускался аж к самой ямке между ключицами. Потрясная штука, охрененно выглядит, Такара вечно на нее залипала, но сейчас даже не глянула, не смотря на волнующе расстегнутую на три пуговицы рубашку. Она с недовольной, опухшей от рыданий, физиономией прошлась по залу, раздумывая, какого хрена ее сюда занесло и не свалить ли?.. Свалить можно было без проблем, но в одиночку, в переулок снова не хотелось. Дурацкое чувство. Бесит.
– Ты чего тут делаешь? – привычно вскинув голову так, чтобы посмотреть на девчонку из-под челки, спросил парень, скручивая очередную салфетку. Когда-то он очень помог ей, если больше не сказать, так что теперь испытывал чувство живейшего интереса к безбашенной девахе: насколько ее хватит, чтобы прожить и не вляпаться по самую макушку в очередное дерьмо. Вот только в последний месяц она к нему не заглядывала, иногда мимо пробежит, кинет пару слов, так что он прилично удивился, увидев ее перед собой. Да еще и с таким странным выражением лица. Потерянным. Оооу. Еще и изрядно, прямо заметно побитая… Если она сейчас еще и жаловаться на жизнь начнет, Фудзияма к ночи точно заплюет лавой Японию. – Сто лет тебя не видел… – передернул он плечами и указал на стул перед стойкой. Такара помялась, но все равно села, сурово зыркнув на чувака из под нахмуренных бровей. Тот оставил в покое салфетки и достал бутылку, да два стакана, повертел ее на ладони и разлил. – Рассказывай, что это ты… по красавчику что ли соскучилась? М? – парень улыбнулся, но Такара не оценила шутку, скосив взгляд в сторону. На танцполе позади скакали какие-то тени, отсюда их было не видно. Девчонка ерзала на высоком стуле, ноги у нее до пола не доставали, так что она понятия не имела, куда их деть, как и руки. Вообще не надо было сюда тащиться, к этому чуваку, ну что, в самом деле, с ним о Ямамото говорить, а? Да щас прям.
– Обойдешься, – мрачно заявила она и сцапала низенькую рюмку со стойки, – какого хрена я тебе тут еще говорить должна, а? Похуй.
«Похуй», – сказала Такара, а потом почти полтора часа горячо, сбиваясь и вскрикивая, то и дело опуская кулак на стойку, рассказывала своему странноватому дружку всю ту хуйню, что с ней в последнее время происходила. И про тот гребанный переулок, и про Ямамото, и про его команду, и про тренировки, и про его странных дружков, и про последние драки, и про то, что она, Такара, понятия не имеет, что ей теперь делать. Парень слушал внимательно, а потом и вовсе в удивлении начал вскидывать брови, да переспрашивать: «Капитан бейсбольной команды?», «старшая Намимори, да?», «его дружок? Беленький такой, тонкий?», «и ты что… его отмудохала?..».
– А теперь у всех всё «экстремально в порядке», – наконец закончила Такара, перейдя почти на шипение, и только сейчас, спустя полтора часа, опрокинула в себя давно налитую рюмку, тут же зажмурившись – крепкая хренотень какая.
– Ну, Такара… – протянул парень, как-то гаденько улыбаясь. – Ну пидарасы, что ты от них хочешь, – со странным удовольствием сказал он это, отмечая, как и так перекошенное от злости лицо рыжей становится еще злее. Она зыркнула на него сбоку и с многозначительным «пфф» отвернулась. Девчонка высказалась, и сейчас ей как будто полегчало даже. Даже мудаки казались не такими мудаками.
– Не, – посмеялся чувак, – ты меня не поняла. Если это те, о ком я подумал, они – пидарасы, настоящие, оба. Высокий темный, и пониже светленький, оба школьники из Намимори. Терлись у меня в Ишигаки…
Такара тут же вскинула на него башку, сверкнув глазами: че-че-че?! Кого?! Кто? Это он сейчас о ком?
– Эээ… чего? – в таком состоянии охренения она не была уже давно. – Чегоо?! – чуть ли не сиганув на стойку, как ошпаренная котяра, Такара схватила парня за рубашку и сильно встряхнула. – Чего за хрень ты несешь?! Ямамото что… – она даже на секунду замерла, чтобы набрать побольше воздуха в грудь, – гей?! – в башке у нее эта информация никак не укладывалась, более того, она не могла даже придумать, как ее там уложить, настолько нелепым казалось заявление, не смотря на то, что в драку с этой взрывной белобрысой глистой вмешался он абсолютно искренне. Но друг не любовник же! Ну, блин… неужели?.. – Да ну, блять, он же меня тискал! – вспомнила девчонка все их обжимания, что на ринге, что на арке, и тогда она бы не сказала, что он держал ее… эээ… как… Такара растерялась и неожиданно для самой себя покраснела.
– Ну… – он осторожно отцепил ее загребущие ручонки от своей восхитительной рубашки. – Может он просто не понял, что ты девка? Спокойно! Синяки мне оставишь! А мне еще работать… Ну ты такая, – он окинул ее с ног в ботинках до полубритой татуированной головы пытливым взглядом, даже челку для этого отбросил на сторону. – Если б не знал, что у тебя в паспорте – «девка», я бы сам через стойку перегнул тебя и трахнул. А если ты еще и орать будешь, как мужик…
– Сука, блять! – взорвалась Такара и шарахнулась в сторону, страшно сверкая на дружбана глазами с явным желанием разбить ему недопитую бутылку об башку.
– Вот-вот, – покачал головой парень, сочувственно поглядывая на девчонку, которая опустила взгляд, усиленно пытаясь найти на себе те признаки, которые на первый взгляд сразу отличат ее от мужика. – Под курткой твою грудь не видно, я тебе говорю. Хоть бы подложила чего, раз такое дело…
– Да пошел ты нахрен, мудак! – помахала она перед его физиономией кулаком, подумав, что он так шутит. – Напомни мне не поворачиваться к тебе задницей, твою мать. Но это жесть! Охренеть… – она взволнованно прошлась туда-сюда вдоль стойки, переваривая полученную информацию. Ну не-е-ет, Ямамото, конечно, придурошный малость, но не до такой степени, чтобы не осознать, что Такара девчонка, да и не производит он впечатление мальчика «с тыла». Девчонка закусила губы, припоминая их небольшое ночное приключение на арке. Хмм…
– У меня даже фотки остались, – еще гадливее разулыбался бармен, испытывая какое-то жгучее удовольствие от созерцания такой изумленно-растерянной физиономии Такары. Не успела она к нему подкрасться, он предупредительно схватил бутылку и убрал с барной стойки, а то она могла и в макушку прилететь. – Помнишь заварушку ту в Ишигаки? – такое, блять, забудешь! Физиономия девчонки помрачнела. – Так вот они там как раз перед этим и были, я потому и запомнил. Прямо перед моей стойкой обжимались… Тогда фотографировали, но после взрыва за фотками так никто и не пришел. Вот до сих пор и не выложил из сумки.
– Да мало ли к тебе там педиков ходило в Ишигаки! Хватит хрень тут нести! – девчонка так шарахнула ботинком в стул, что тот прогрохотал аж на середину зала. – У него там на поле толпа мужиков, а он меня обжимал! – все еще не верила она, пытаясь пробуравить взглядом дырку во лбу этого придурковатого педика. Такара уже тысячу раз пожалела, что приперлась к нему, да еще и разговоры тут пыталась разговаривать. Какого хрена, спрашивается?! Ей что, мало прикольных новостей за последние несколько дней, чтобы в довесок ко всему узнать, что чувак этот клевый… ну действительно клевый же! она это только, вот буквально только что поняла… И вот весь он оказался, твою мать, геем, а дружок, которому она вломила по яйцам – не просто дружок, а еще и любовник. Аааа, твою мать, твою мать, твою мать! Зато Ямамото при таком раскладе есть за что переживать, и от чегорасстраиваться, Такара била от души.
– Это да, просто толпы. Вот только эту парочку я запомнил, – пропел парень с явным удовольствием и достал из-под стойки сумку, откуда вытянул большой конверт, вытащил из него несколько фотографии и веером бросил тут же. – Этот… спортсмен, напился тогда…
– Ты его еще и подпоил, блять?! – шарахнула она кулаком по стойке, попав по одной из фотографий. Она бы еще что-нибудь особо ласковое сказала дружку, но на темной, но хорошо сделанной фотографии, среди толпы обжимающегося на танцполе народа, девчонка узнала длиннющую темноволосую жердину.
– Ну, Такара, блин, это ж клуб, а не школьная столовая! Ну так вот… он подпил и на радостях приглашал всех на бейсбо-о-ол. Ага, о, узнала красавчика? – вздернул парень брови, видя, с какой страстью девчонка вглядывается в профессиональную фотку, где бейсболист страстно целовался со своим беловолосым низким дружком. Удовольствие обоих было таким красноречивым, и, мягко говоря, выпирающим на всеобщее обозрение, что даже на такой фотке не заметил бы его только слепой. Народу там было жарко. Аааа… Такара прижала ладонь к лицу и подавила нервный смешок: это было бы охренеть как смешно, если б не было так грустно.
– Так вот. Как раз где-то через неделю после Ишигаки, ну, ты помнишь? Я тебя еще приглашал на бейсбол, а ты не пошла…
– Конечно! Я терпеть не могу бейсбол! – вскинулась Такара, хмурясь так страшно, что парня чуть не снесло волной негодования. Он, правда, и не думал пугаться, а все шире улыбался.
– А зря. Они тогда выиграли. Мы все видели… он кучу народа пригласил. И дружок его там же был, хорошенький такой, тоненький, они хорошо вместе смотрятся… эй! – вскрикнул парень, когда Такара в очередной раз скакнула вверх, схватила его за грудки, чуть не приложив плечом о стойку. – Да я-то тут причем?! Ну сходи, схвати его за яйца да спроси, педик он или нет.
– И спрошу! – вздорно вскрикнула девчонка, с такой силой оттолкнув от себя дружка, что тот чудом не влетел в стеклянный стеллаж, едва успев зацепиться рукой за край стойки. Ничего себе! Вот это страсть. Кто бы мог подумать. Такара в бешенстве сверкала глазищами, и уже оперлась ладонью о стойку, чтобы перепрыгнуть через нее и добавить придурку по башке, когда пальцы скользнули. Она бросила взгляд вниз, а потом порывисто сгребла все эти дурацкие фотки и небрежно сунула их в широкий карман штанов.
– Я эту хуету забираю, понял?! – рявкнула Такара, угрожающе наклонив рыжую башку. Эта нелепая ситуация выводила ее из себя настолько, что девчонка забыла обо всем, о чем думала, когда ревела, как малолетка еще пару часов назад. Это все отошло на какой-то очень дальний план: да какого хрена, в конце концов?! В кои то веки какой-то чувак ей понравился больше, чем просто «ооо, у тебя крутые ботинки!», и что?! И какого-то хрена он, оказывается, западает на мужиков! Или не западает, потому что как девчонка Такара ощущала, что уж слишком… как сказать… искренним он с ней был? Она же не полено, чтобы не понять! Не смотря на свое по жизни хи-хи ха-ха она ведь тоже чувствует… Ну, Ямамото!
Но до Ямамото в тот день она так и не дошла. Вроде бы как отвлекли, вроде бы как сама отвлеклась, а потом общий запал почти сошел на нет, как всегда заменившись мрачноватыми идеями, которые хаотично перебивались другими. Короче, полная мешанина была в башке. Нихуя разгрести не получалось.
С одной стороны… Впервые за все эти мучительные дни появилось желание схватить его за грудки и хорошо встряхнуть: какого хрена ты творишь?! «Творишь» не только на этих гребаных фотках, которые она утащила тогда с собой в кармане, точнее, это «творишь» вообще не относилось бы к ним. Какого хрена ты творишь вообще?! Какого хрена смотришь так и молчишь. Появились вопросы. И на них физически просто хотелось ответить. А с другой стороны – да нахуй надо?! Такара еще тогда для себя все решила, оставалось только пережить и принять, а тут, твою мать, эта заварушка с Енотами, и снова Ямамото выплыл, маячит перед глазами, а она, как идиотка последняя, еще чего-то напрягается. С Енотами устроила потасовку, теперь в банду даже морду сунуть было невозможно без долбаных гоповских смехуечков: «Такара вломила Жанни, потому что он вломил ее шольнику-дружку, уооо, какая любовь-любовь!». Да твою же мать! Именно поэтому деваха и шарилась черт знает где, еще более дальней дорогой обходя все места, связанные с этим придурковатым бейсболистом, потому что ее как никогда тянуло завалиться к нему в спальню, вытряхнуть его из тепленькой постельки и… что она могла сказать ему при случае, девчонка не знала. О чем теперь с ним говорить?! «Ну, сколько раз ты попал битой по мячику сегодня? Ооо, говорят, ветер был севереный, местами порывистым», да?! Потому последние несколько последних вечеров проводила одна на своей излюбленной арке: ни одной знакомой рожи, только дурящая башку высота и как будто вытряхивающий абсолютно все ощущения ветер.
Она и сегодня сидела тут, прислонившись спиной к невысокому парапету и положив на нее башку так, что ветер задувал в нос, перебивая дыхание. Она хватала ртом воздух, а в голове было звеняще пусто… ровно до того момента, пока она сквозь ревущие завывания этого самого ветра не услышала, как внизу очень характерно дребезжит лестница. Какого хрена? Такара подняла башку, даже села поровнее, подавшись чуть вперед, но тут же отшатнулась назад, приложившись спиной к бетонному парапету. Аааа! Если бы не забившийся в нос ветер, деваха бы оранула в голос: какого хрена??! Какого хрена какое-то чувырло ползет сюда, а?! И биты с собой нет, чтобы спихнуть его. Ну нахрен, щас я тебя причешу ботинком. Такара даже встала, встряхнув плечами, когда это самое чувырло уже заползло наверх. Заползло… заползло и выпрямилось в полный рост. Охрененный рост, твою мать! Такара опять отшатнулась назад, вцепившись в парапет уже руками. Живот скрутился в тугой ледяной кулак, деваха мотнула башкой туда-сюда, как воровливая котяра у лотка с сосисками. Куда валить?! – было первой мыслью, когда она поняла, что эти громадину двухметровую, что эту рубашку светлую узнала. Нет-нет-нет! Девчонка за это время уже вариантов тридцать в башке понапридумывала, как она припрется к Ямамото, шарахнет его в стену и скажет, что он долбаный дебил, или как завалится на поле и натянет его в его же игре, или… да неважно! В башке это было выглядело круто, но сейчас, когда он сам приперся, первым, чего захотела Такара не зажать его, не дать по башке, не наорать, и даже не трахнуть (она и таком подумывала, особо после истории с геями) а позорно драпануть подальше. Может, получится проскользнуть мимо и по лестнице вниз, а?.. А потом эмоции как всегда изогнулись хрен пойми как, и природная живость взяла верх… а схрена ли?! Увесисто и звонка ударив саму себя ладонью по морде, чтобы взбодриться, Такара мотнула рыжей башкой: с каких это пор она боится всяких лосей так, что аж драпать готова, а?! Вот уже не дождешься, твою мать! Это моя арка! Это моя проблема. Это мои сопли. И нехуй сюда лезть вообще.
– Какого хуя ты тут забыл? – собрав всю свою вздорность в кулак, сквозь зубы, с изрядно лишней агрессивностью процедила девчонка, выплыв из тени угла площадки прямо за спину этого двухметрового хрена в кедах. Как я рада тебя видеть, блять. Такара почувствовала, что вот если он сейчас что-нибудь ни в строчку ей ответит, то все, нахрен, аж дышать стало больно, потому дышать она перестала, замерев.
Отредактировано Takara Hattori (02-04-2014 18:15:29)