Каждый раз, когда звонил телефон и на дисплее высвечивался незнакомый номер, у Хаято сердце с грохотом ухало куда-то в пятки, а дыхание астматически перехватывало в груди. Война с Миллефьоре длилась уже больше двух месяцев. Cперва ушлый Бьякуран попытался воздействовать на Вонголу с точки зрения экономики, перекрывая ей кислород - срывая сделки, подкупая партнеров, шантажируя и устраняя недавних союзников. Но с недавних пор Миллефьоре перешли в активное наступление. Гокудера почти чувствовал, как вокруг его горла стягивается петля. Нематериальная, конечно, но давление, напряжение ощущалось каждую секунду. Особенно после той безумной атаки в день рождения Девятого на резиденцию. Они усиливали защиту, как могли, Гокудера драл по три шкуры с персонала, отвечающих за безопасность, но все чаще происходили нападения на людей Вонголы. Случайно ли совпало, но Савада Емитсу вывез из Намимори свою жену и не задерживался подолгу на одном месте. Говорили о покушениях и на других союзников Вонголы. Только получив сообщение, что родители Савады покинули Намимори, Гокудера вызвал к себе Рехея и в жесткой форме велел усилить охрану их дома в Японии. Любимая женщина Десятого босса Вонголы могла стать прекраснейшим рычагом давления для Миллефьоре. Сам же Хаято боялся за Аянами. Потому что он прекрасно знал, как "дожимают" врагов, сам это практиковал. В список попадали самые близкие люди. Сестра Сасагавы и девушка Савады, Миура, которая раньше всем трубила, что будет женой Тсуны, девушка самого Рехея Куракава, Аянами тоже успела засветиться как девушка Правой руки Джудайме. Ну и конечно, родители и близкие. У самого Хаято родителей не было, отец не в счет. Поэтому когда Гокудера, проверяя в очередной раз электронную почту, получил сообщение от Кусакабе из Намимори, он, пожалуй, не до конца представлял себе всю серьезность "уязвимых тылов". От первой же строчки электронного письма у Хаято оборвалось сердце, та воображаемая удавка на шее ТАК стиснула  горло, что несколько мгновений ураганник лишь бесполезно хватал губами воздух, не в состоянии вздохнуть полной грудью.
Нападение на дом Ямамото...
Кусакабе, который выступал связующим звеном между Хибари и Вонголой, писал, что все произошло настолько стремительно, что их подручные не успели даже ничего сделать. Цель нападения была одна единственная. Очевидная. Омерзительная в своей подлости, циничности и...очень эффективная.
Палец дрогнул, соскочив с клавиши мыши, но документ уже ушел на печать.
Пожалуй, за все те годы, что Хаято был Хранителем Урагана, ему еще не приходилось делать ничего тяжелее. Сминая в побелевших пальцах распечатанное сообщение Кусакабе, Гокудера подошел к двери комнаты Ямамото и отрывисто стукнул дважды, после чего, не дожидаясь ответа, открыл ее. В эти секунды он ненавидел себя за то, что собирался сказать другу, но понимал, что пускай лучше Такеши это узнает от него. Чтобы никто не увидел возможной реакции...

Гокудера с трудом сглотнул ком в горле, в надежде, что сможет наконец вздохнуть, но бестолку. В последнее время он стал замечать за собой, что от сильных переживаний, нервов и расстройства он не может вдохнуть. Вот и сейчас стоял он перед Ямамото, все так же бесцельно стискивая в пальцах злосчастное письмо, послужившее напоминанием, что мир мафии - это мир предательства и смерти. Как сказать это человеку, который столько лет воспринимал это как азартную, опасную игру? Что игры кончились... Что костлявая дышит уже в затылок, что мурашки по коже идут. С того самого момента, как умерла его мать, Хаято понял, что страшней всего не умирать, а жить с осознанием смерти близкого человека. Ты живешь, дышишь, мыслишь, а дорогого человека, который был, вроде, рядом, воспринимался как данное, больше нет. И говорить Ямамото, которого отец воспитывал один, что самого близкого человека убили только из-за желания припугнуть, нажать на семью. Сломать...было для Хаято просто невыносимо. С его железными нервами, убивающего недрогнувшей рукой и хладнокровно расставляющего фигуры на воображаемой шахматной доске во время продумывания стратегий. Лишиться малого, чтобы достичь большего. Малая кровь. Только вот нет никакой малой крови, вранье это все. И лицемерие. Попытка успокоить самого себя.
- Ямамото... - наконец смог произнести Гокудера, глядя на друга неожиданно старыми для такого молодого лица глазами. В этот момент 24-летний парень выглядел стариком, благо волосы были пепельные, словно седые. А еще скорбно опущенные уголки губ и глубокая морщина между бровей. Молча он шагнул к мечнику и протянул ему распечатку, стыдливо опустив глаза. Он так и не смог сказать это Ямамото в глаза. Слабак... Он ведь тоже любил старика Ямамото. Невозможно было не любить. Столько раз тот его подкармливал суши, выдавал ему паек, когда у Хаято все деньги уходили на оплату квартиры - и такое бывало. Тсуеши вообще относился к ершистому Гокудере тепло, словно итальянец был каким-нибудь его племянником, которому надо было помогать по мелочам, и Гокудера этого всегда стыдился, считая проявлением слабости - что к нему кто-то так относится. Но было приятно. То же самое и с матерью Джудайме. У самого-то родители были только номинально.
И вот теперь этого добряка убили какие-то ублюдки по приказу еще одного ублюдка, чтобы сломить дух Хранителя Дождя, в последнее время слишком часто мелькавшего на передовой. Слишком.[AVA]http://s1.uploads.ru/t/0EZu6.png[/AVA]

Гокудера молчал, глядя на друга исподлобья усталым, почти больным взглядом, из-под растрепанной челки. Если бы ему предложили выбор: разносить похоронки или получить самому такое жуткое послание, еще неизвестно, что было бы страшнее.
Шутка... Разве с таким шутят? Ну да, он конечно знал, что многие думают, что Гокудера Хаято - циничный бессердечный ублюдок, но он был бы просто моральным уродом и тварью, если бы стал шутить с такими вещами. Поэтому на вопрос Ямамото, на его дикую, отчаянную, почти безумную надежду в глазах, Гокудера только через силу покачал головой. Медленно, словно преодолевая сопротивление и давление, словно в шее были заржавевшие шарниры. Он не раз имел дело со смертью, все эти отчеты проходили через него, далеко не все добиралось до Савады, потому что Гокудера знал, что тот слишком болезненно это воспринимает. Но никогда еще ему не было так тяжело. Даже тогда, когда мама умерла, он маленький был, он ее едва ли как маму воспринимал, а все равно было очень больно... И то, что чувствует человек, лишившийся отца... наверное, он до конца не понимал боль Ямамото, хотя пока он видел только шок, изумление. Это как когда тебе взрывом отрывает руку и ты с детским удивлением рассматриваешь блестящую розовую округлость кости торчащей из розово-кровавого кружева порванных связок, разорванных, раскуроченных мышц и мяса. И еще не осознаешь, что тебе оторвало руку, что ты умираешь от кровопотери и сейчас накатит болевой шок. Хаято своими глазами видел такую реакцию у мужика, которого зацепило его динамитной шашкой. Мужик был из уличной банды, получил по заслугам, но 10-летний Хаято тогда с ужасом смотрел на эту картину, а потом его долго мучительно рвало где-то в грязном проулке.
Собрав все свое мужество, Гокудера произнес хриплым глухим голосом, таким же надтреснутым, как у самого мечника:
- Прости... - и ведь совсем не это собирался сказать, но слова вырвались. - Они напали рано утром. Трое. На них есть ориентировки, мы их обязательно найдем... - горло спазматически сжало, отчего Хаято стиснул до скрипа зубы, шумно дыша через нос, пытаясь справиться с приступом. - Это случилось так быстро, что когда на место подоспели Кусакабе и его подручные, все уже было...кончено... Тем же вечером напали на дом Джудайме. Емитсу и Нана уехали накануне... - он сам не знал, зачем он это говорит Ямамото, слова звучали детским лепетом, и уходили в пространство, как капли падающей из незакрученного крана воды. Ну капает и капает себе чего-то там...
Он шагнул зачем-то к Ямамото ближе, вглядываясь в его лицо чуть снизу - сказывалась разница в росте. Сквозь привычную ледяную корку отстраненности и дистанцированности Правой руки Десятого сквозила беспомощная растерянность. А еще страх за душевное состояние друга.[AVA]http://s1.uploads.ru/t/0EZu6.png[/AVA]

Больше всего Гокудера ненавидел в жизни - стоять БЕСПОМОЩНО и смотреть, как все рушится. Видеть и быть не в состоянии что-либо изменить. Возможно, благодаря этому у него был такой бунтарский нрав. Он не покорялся обстоятельствам, он пер напролом, прошибая лбом стены, выползая на четвереньках после драк и боев, захлебываясь соплями и собственной кровью, но у него всегда был четкий алгоритм дальнейших действий, осуществление которых определялось лишь временем. Да... вопрос времени.
Но вот когда случались ситуации, когда он ничего не мог сделать, Хаято терялся. Как сейчас.
На лице Ямамото появилась неестественная, словно вырубленная мечом в камне, улыбка. Сердце Хаято болезненно сжалось. У любого металла есть предел прочности, при сильном охлаждении он становится ломким, и тогда любой незначительный удар может привести к тому что сталь лопнет, как дырявая дыня. Снова придется повторять эти слова, как приговор другу.
- Нет никакой ошибки, Ямамото. В таких делах не ошибаются. - Гокудера напряженно вглядывался ему в глаза. Ямамото старательно избегал встречаться с ним взглядом, и когда в грудь ураганнику уперлась ладонь, Хаято ощутил неприятный озноб, словно сквозняк в спину. Впервые напарник так сделал. Отрезал его.
- Хорошо. Не буду. - механически повторил Гокудера, тоже отведя взгляд, и повел плечами. После этого останавливающего жеста просьба уйти не была неожиданной. Молча качнув головой в знак согласия, Гокудера вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. Вот тут, кажется, неунывающий упертый в своей вере в Джудайме и в Вонголу хранитель Урагана почувствовал, что его окружающий мир начинает осыпаться грязными уродливыми осколками, являя мерзкую правду жизни и иллюстрируя сразу два тезиса - "в войне все средства хороши" и "ничто не вечно".[AVA]http://s1.uploads.ru/t/0EZu6.png[/AVA]

Иногда Гокудера был рад, что у него так много работы - думать и депрессировать просто было некогда. К тому же ураганник, когда надо, умел себя "выключать", оставляя только рациональное аналитическое мышление, задвигая на задворки эмоции, чувства, навязчивые мысли. Подперев всклокоченную голову, Хаято воспаленными покрасневшими глазами просматривал километры отчетов, созванивался с Дино, с остальными Хранителями, с заместителями Емитсу, собирая крохи информации, пытаясь спрогнозировать и проанализировать, отдавал приказы Джанини. Но мыслями он все время возвращался к Ямамото. Никогда он его не видел таким. Словно топорная иллюзия. Потому что не мог Ямамото смотреть такими глазами... Не должен был. Это же Ямамото. Кто бы ни спланировал, да хоть сам ублюдок Бьякуран, нападение на близких Вонголы, он знал, как вывести из строя Хранителя дождя. Больше бы Такеши деморализовала бы только гибель друзей и Тсуны. Пару раз Хаято тянулся к телефону, желая позвонить- проверить, что там с Ямамото. Сам-то он никому ничего не говорил, как тот попросил, но Базиль, похоже, догадывался, и Дино тоже. Но каждый раз Гокудера клал телефон обратно на стол и силой заставлял вернуться себя к отчетам. Нельзя сейчас дергать Такеши. Ему надо переварить эту новость и свыкнуться...хотя... какое, нахрен, свыкнуться?.. разве можно привыкнуть к мысли, что твоего самого дорогого и близкого человека больше нет? Даже сам Хаято, втайне всех приходивший иногда на маленькое кладбище с букетом лилий, не мог свыкнуться с чувством этой призрачной утраты. А Тсуеши был для Такеши и отцом, и матерью в одном лице.
Но к вечеру доводы не трогать друга иссякли. Гокудера не выдержал, сходил проверить Ямамото, но в комнате его не оказалось. Он позвонил всего один раз - трубку никто не взял, и Хаято не стал больше настаивать. Отчитавшись перед Десятым, Хаято еще раз проверил, не вернулся ли Ямамото. Не вернулся...
Не желая возвращаться в темную комнату, где тревожно мерцал экран компьютера с возможными новыми сообщениями о чьих-то смертях, Хаято остался в холле. Присев сначала просто на скамью у фортепиано, он некоторое время сидел так с отсутствующим видом, потом провел пальцами по черной лакированной поверхности крышки рояля и, помедлив, поднял крышку. Обычно за фортепиано итальянец садился только ради Аянами, которой нравилась его игра, или же когда ему было невыносимо грустно. Прикрыв глаза, нащупывая тонкими пальцами гладкие клавиши, Хаято стал медленно и тихо наигрывать мелодию, которую часто играли его сестра и Лавина. Только у него она звучала иначе, словно он уже сам начинал импровизировать.
Опомнился он, когда вокруг потемнело настолько, что стало ясно, что наступила ночь. Потерев пальцами глаза, Хаято закрыл крышку и опять провел пальцами по его крышке, словно погладил.
Поднимаясь к себе в комнату, ураганник посмотрел на дверь в комнату Ямамото и, поколебавшись, все же подошел, взявшись за дверную ручку. Коротко стукнув, Гокудера потянул дверь на себя и поперхнулся от густой дымовой завесы крепчайших сигарет, стоявшей в полутемной комнате. А еще знакомо пахло тяжелым запахом виски - терпким запахом безысходности и тоски.
- Ямамото... - только и выдавил шокированный Гокудера. Такого он точно не ожидал.[AVA]http://s1.uploads.ru/t/0EZu6.png[/AVA]

Гокудера ошеломленно смотрел на призрачный в этом дыму силуэт Ямамото, как он слабо пошевелился, словно просыпаясь ото сна, попытался подняться со стула, но чуть покачнулся. Этот знакомый характерный жест - прижатая ко рту рука, алкоголь, дурнота - сколько выпил этот идиот?! он решил выхлестать половину винной лавки??
Тело среагировало раньше, чем усталый мозг, и ураганник, словно прыгнувший на добычу кот, метнулся к Ямамото, подхватив его за плечи. В таком состоянии он мог и навернуться на пол.
- А ты сам как думаешь, - Хаято резким движением отобрал из ослабелых подрагивающих пальцев начатую сигарету и сунул себе в рот, затягиваясь. Аж поморщился от крепости табака. - ты что такое дерьмо выбрал? у продавца спросить не мог? Да тебя от сигарет больше, чем от вискаря вынесло.
На вялую просьбу идти спать Гокудера только усмехнулся, неожиданно зло, жадно пробуя на вкус крепкий, почти ядовитый дым. Кому как ни ему, было знать, как потом бывает херово, когда организм просто визжит в истерике, пытаясь достучаться до своего хозяина, который так жестоко над ним изгаляется. И оставлять Ямамото просто опасно. Если его вырвет в бессознательном состоянии, он еще и захлебнется, не приведи боже.
- Это тебе больше не пригодится, - ураганник отобрал полупустую пачку сигарет и убрал в карман штанов. Оставив Ямамото в состоянии зомби сидеть, качаясь, на стуле, Гокудера позвонил по внутреннему телефону обслуге и велел принести пару пятилитровых бутылей дистиллированной воды. Сам же сходил в смежную с комнатой ванную и приволок таз с водой и мокрое полотенце. Распахнув окно, чтобы выветривалась дымовая завеса, Хаято нервным движением погасил сигарету об раму и зажег торшер у стены. От взгляда на напарника Гокудеру передернуло - пустой взгляд покрасневших опухших глаз, прилипшие к влажному лбу сосульками волосы, сильно обозначившиеся под глазами синяки, как часто бывает, когда человек угорел. Словом, бейсбольный кретин явно собрался прилечь в земельку вместе с отцом. Ну, сейчас кто-то получит... Стянув с шеи галстук и затолкав его в нагрудный карман, Гокудера решительно расстегнул манжеты рубашки и закатал рукава до локтя.
- Ты что с собой сделал, идиота кусок?! - намочив полотенце в тазу, Хаято безжалостно шлепнул его на голову мечника. - Решил сдохнуть от алкогольного отравления?! Умница! Старик бы умилился, какой дубина у него сын! - ураганник всучил ему большой десертный стакан в пол-литра с водой. - Пей. Всю.[AVA]http://s1.uploads.ru/t/0EZu6.png[/AVA]

Хаято чуть дымом не подавился от заявки этого тупоголового. Поможет?!
- Дубина!! Это на уровне психосоматических рефлексов! Естественная реакция на никотин - это кашель, раздражение легких и тошнота. Да ты себя еще сильнее накрутил этим...
Полный искреннего негодования монолог ураганника был прерван характерным горловым звуком. Мечник обнялся с тазиком. И похоже, надолго.
Ямамото было так плохо, что Хаято уже не раз начинал листать телефонный справочник в коммуникаторе в поисках службы экстренной медицинской помощи. На случай если потребуется промывание желудка и откалывание. В любом случае капельница Ямамото утром явно не помешает. Но сейчас он ему ничем помочь не мог, лишь придерживал одной рукой таз, а другую положил на содрогающуюся мокрую от пота даже сквозь рубашку спину мечника. Если этот дурень не помрет завтра от перепоя, будет просто чудо. С таким же не шутят. Учитывая, что Такеши вообще не пьет в принципе в таких количествах. И вдобавок нахватал разного виски. А их смешивать вообще противопоказано. Ну и дурааааак...
- Ну что, полегче стало? - увидев, что спазмы, вроде, прекратились, Гокудера протянул мечнику еще один стакан воды и полотенце, чтобы тот мог вытереть лицо. Покрытый холодным потом, дрожащий, Ямамото выглядел растоптанным и жалким. Хаято только вздохнул, успокаивающе похлопал напарника по вздрагивающей от озноба спине и накинул сверху покрывало.
Но кажется, проблемы ураганника только начинались...
- Да. Ты будешь плохим сыном, если не прекратишь себя сводить в могилу, вусмерть напиваясь спиртным. У тебя железное здоровье и крепкий организм, но даже они от n-го количества промиле просто зашкалят, и тебя долбанет или инфаркта, или еще дрянь какая, - Гокудера присел на одно колено, чтобы их лица и глаза были примерно на одном уровне и внимательно смотрел в измученные глаза Такеши. - думаешь, старику было бы приятно, если бы после того, как он за тебя усирался столько, чтобы поднять в одиночку, ты себя стал так гнобить?
Но Ямамото, похоже, настроился на самобичевание.
Тонкие ноздри итальянца раздулись, затрепетав, глаза сузились.
- Да ну? Лучше бы тебя, говоришь? Ну допустим. Вот убили бы тебя люди Миллефьоре. И что? Кому ты что доказал бы своей смертью? Отца не вернуть, старик бы все отдал, чтобы ты продолжал жить, заниматься любимым делом и рядом с тобой были друзья, а ты так легко хочешь отказаться от жизни? - Гокудера жестко сжал подбородок Ямамото сухими пальцами, заставив его смотреть себе прямо в глаза. - Ты не хочешь стать моим шафером? Учить Ламбо бросать мячи и потом защищать корову от тех, в кого этот бездарь попадет мячом?..смотреть с Джудайме фейрверки. Там. В Намимори, - у самого Гокудеры сперло дыхание и сжалось горло. Он понимал, что все, что он сейчас говорит, возможно, никогда не осуществится.
- Ты не смог уберечь отца. Но ты сможешь отомстить. - наклонившись к нему вплотную, Хаято смотрел Ямамото глаза в глаза. - Ты все еще хочешь умереть и бросить тех, кто в тебе нуждается, без защиты?[AVA]http://s1.uploads.ru/t/0EZu6.png[/AVA]

- Не гнобишь? А не видно... - пробурчал Гокудера, придерживая мечника за плечи одной рукой и набирая другой ему новый стакан воды. Надо отпоить этого придурка и порыться в медпункте в аптечке, поискать что-нибудь адсорбирующее и обезболивающее. Отходняк будет очень жестокий. Пожалуй, есть смысл даже поставить капельницу. Проучившись два курса на лечфаке медицинского, Гокудера мог в принципе делать простые вещи. И он даже себе представлял, что можно попробовать прокапать Ямамото, чтобы немного снять последствия интоксикации. Все же он никогда не забудет вытянувшиеся лица Бьянки и Шамала, когда они узнали, что он прошел в медицинский университет. Да, проучился он там всего ничего, но Хаято уже давно понял, что если ты не обладаешь лечебным пламенем Солнца, то нужно уметь оказать хотя бы элементарную первую помощь. Правильно перевязать раны, остановить кровотечение, помощь при отравлении, ожогах разной степени тяжести - лишними в запасе умений не будут. Ну а то, что потом он перевелся на факультет юриспруденции, который закончил экстерном досрочно, было тоже больше для отвода глаз.
Вот и сейчас навыки пригодились.
- Если ты все понимаешь, то какого черта... - сцедил Хаято, глядя на серое несчастное лицо Ямамото, и разжал пальцы, отпуская подбородок напарника, на котором отпечатались красноватые следы.
Но сердцу это в самом деле не объяснишь... Гокудера хмуро смотрел на сидящего на полу мечника, все еще обнимающего тазик на случай, если снова начнет полоскать. Между бровей ураганника залегла глубокая морщина, обкусанные губы сжались в тонкую ниточку, кривясь в уголках. У Хаято всегда были проблемы в выражении своих мыслей и общении с другими людьми. Единственный, с кем у него получалось как-то по-человечески взаимодействовать, не в рамках иерархической субординации, был, пожалуй, только этот бейсбольный бака. Хрен ли поймешь почему. Тсуне Хаято бы не рискнул многое рассказать, в том числе то, что он собирался сейчас сказать Такеши.
- Знаю. Ты в этом состоянии с сегодняшнего утра, а я провел в нем пять лет, - стараясь говорить нарочито безразлично, проговорил Гокудера, не глядя на напарника. - Все знают, что я незаконнорожденный, потому и прав на наследство не имею, в отличие от Бьянки. Играть на фортепиано меня учила мама. Это я уже узнал спустя 5 лет после ее смерти, - Хаято смотрел на свою ладонь, хмуря брови и морща лоб. - Я маленький был, 3 года. Помню ее белокурые волосы, руки на клавишах рояля и голос... Помню, что я ее обожал, хотел порадовать, потому долбил без конца эти чертовы гаммы и этюды, хотя ногами до педалей даже не доставал, а обхвата рук не хватало и на три октавы. Потом она пропала... мне ничего не объяснили. Я занимался музыкой с другим учителем, потом сам, по самоучителю и учебникам, надеялся...что когда-нибудь она снова вернется и я смогу показать ей, чему я научился. А потом... - горло сжалось Хаято сглотнул ком, находя в себе силы продолжить. - служанки между собой обсуждали. Была годовщина ее смерти. А я услышал... Она везла подарок на мой день рождения, машина потеряла управление и сорвалась с обрыва. Отец это все знал. Он все это знал. И все равно поступил так, как поступил. Я не верю, что это был несчастный случай. Отец не хотел, чтобы мы виделись. В один момент вся моя жизнь превратилась в сплошное вранье, тонны дерьма, мерзости и лицемерия. Потеря всегда останется потерей. Со смертью близкого человека умирает часть души, которую он занимал в твоем сердце. И когда уйдут все, кто тебе дорог, что останется? Живой мертвец. Пока я не стал Хранителем Джудайме, я хотел стать сильным и крутым,чтобы отомстить отцу, заставить его заплатить за то, что он сделал с моей матерью, я не жил по-настоящему. - Гокудера положил ладонь Ямамото на грудь на уровень сердца, чуть стиснув пальцами рубашку. - Не ты один хочешь отомстить за твоего старика. - Хаято прикрыл глаза, ощущая лбом тяжесть покрытого холодной испариной лба напарника. Теперь уже самого Гокудеру мелко потряхивало, руки стали холодные и потные, а в висках тяжело бухало. Выговариваясь, он ослабил самоконтроль, и теперь нервное перенапряжение и моральное истощение тоже его пробили.
Только вот месть - это смерть за смерть. Хаято всегда сердился, что Ямамото щадит своих противников, но если гибель отца толкнет его на убийство... Это уже будет не Ямамото, если его меч отнимет чью-то жизнь. Железные принципы и убеждения - если уже и они будут разрушены, то что останется от человека, которого Гокудера знал уже 10 лет?[AVA]http://s1.uploads.ru/t/0EZu6.png[/AVA]

На этот, вроде бы, не требующий ответа вопрос Ямамото Гокудера только медленно покачал головой, грустно глядя на друга покрасневшими от усталости глазами.
- Никогда. Мафия лишила меня моей семьи. Но потом дала мне Вонголу и второй, единственный, шанс. - ураганник слабо сжал пальцами сильную руку мечника в ответ. Ну и пальцы у него... казалось, запястье клещами стиснули. Пальцы Ямамото на ощупь были горячие, живые, вообще мечник заметно ожил после промываний желудка и этих приступов. Может, здоровый организм возьмет свое и ему не будет так плохо, как Гокудера опасался. - Ну а кому мне было изливать душу? - усмехнулся невесело Хаято, потрогав ладонью потный лоб Такеши. Вроде, уже не такой ледяной, проверка артериального пульса тоже была удовлетворительной. - Никому не нужно чужое дерьмо, особенно в таких концентрациях и количествах.
Вообще-то он бы и Ямамото не сказал бы, но есть в психологии, мать ее, один такой эффективный поганый приемчик - переведение внимание на себя. Человек за вниканием в чужие проблемы и горести, особенно человек не эгоцентричный, не привыкший концентрироваться на себе, дистанцируется от собственных. Хотя это произошло по наитию, но сейчас Гокудере уже было стыдно, что даже его откровенность прозвучала как рассчетливая уловка... Кажется, вранье, манипуляторство и лицемерие так глубоко вошли в его жизнь, характер, что он уже не умеет иначе.
Новый вопрос Такеши застал Гокудеру врасплох. Он растерянно заморгал, нервно потер переносицу - у него снова начиналась мигрень, а это, значит, сутки-другие ему обеспечены распрекраснейшие...
- Да. Со временем становится легче. Рана покроется коростой, зарастет. Но не перестанет время от времени ныть от какого-нибудь воспоминания... - Гокудера чуть отстранился, когда друг снова скорчился над тазом, содрогаясь всем телом. - Тебе надо лечь. Давай сначала в душ, потом ляжешь, - дождавшись, пока Ямамото выпрямится, Хаято стал расстегивать его мокрую - хоть выжимай - рубашку, помогая раздеваться. Потом сходил в ванную, настраивая включенный душ, температуру воды, не слишком теплую, не слишком холодную, и принес полотенец Ямамото.
- Давай помогу, - Хаято осторожно обхватил напарника за плечи, придерживая и помогая подняться, потому что после такого лично самого бы Гокудеру ноги не держали. Это было немного проблематично, потому что Такеши был раза в два тяжелее самого ураганника, а еще выше и шире в плечах, поэтому Хаято искренне надеялся, что мечник не свалится вместе с ним, а то костей не соберут.
- Не вздумай сам вылезать, я схожу за аптечкой в медпункт и капельницей, - Гокудера прикрыл дверь ванной и, стараясь игнорировать приливы режущей боли во лбу и висках, вышел из комнаты.[AVA]http://s1.uploads.ru/t/0EZu6.png[/AVA]

Хаято не смог сдержать слабой немного вымученной из-за головной боли улыбки от слов напарника. Действительно семья. И от осознания, что семья, возможно, стоит на пороге катастрофы по вине одного амбициозного ублюдка с манией величия, болезненно сжималось сердце.
- Спасибо. - негромко сказал Гокудера, придерживая друга за плечи, пока Ямамото, еле шевелясь, с трудом раздевался. Самому Хаято было мучительно непривычно быть таким открытым перед кем-либо. Чувство сродни тому, как если бы его вытолкнули голого и безоружного в переполненную народом комнату. Ощущение стыда, открытости и уязвимости, но вместе с этим четкое осознание - что не бросят. Сколько же ему еще нужно будет учиться общаться с людьми, с семьей, чтобы пересилить себя. С Ямамото это вышло и болезненно, и легко одновременно. Болезненные внешние факторы, гибель Тсуеши, депрессия напарника, собственная глубинная боль, нарывом набухавшая все эти полтора десятка лет... и чувство облегчения, словно с души упал колоссальнейший груз.
- Точно дойдешь? Башкой об кафель-ванную не треснешься? - глядя на мускулистую спину мечника, испещренную рубцами - следами от ранений, спросил Гокудера, но Ямамото явно целоваться с полом и самой ванной не собирался, и Хаято уже потянул дверь, чтобы закрыть, как это почти двухметровое мускулистое дитятко прохныкало, что ему не надо капельницы. Мать моя... Детский сад...
- Ты же хочешь завтра быть дееспособным и не выглядеть развалиной на ковре у Джудайме? - непререкаемо спросил Гокудера, строго глядя на него. - От такого перепоя тебе будет ОЧЕНЬ хреново, это притом что ты выблевал почти весь алкоголь. Не говоря уже, что у тебя скоро наступит обезвоживание, сам посуди, повредит ли тебе раствор глюкозы и витаминов, - фыркнул Хаято, закрыв дверь и тут же устало ссутулившись. Он был настолько выжат эмоционально и физически, что упал бы носом в подушку и проспал бы часов 20 бревном. Но завтра с утра у него совещание с Дино, Хибари и заместителем Емитсу, поэтому расслабиться сейчас - непозволительная роскошь.
Сходив в медпункт, собрав все, что могло понадобиться для оклемывания напарника, Гокудера заглотил пару таблеток обезболивающего и пошел обратно контролировать это похмельное безобразие.
Вопреки его указаниям, Ямамото уже выбрался самостоятельно из ванной и, опасно покачиваясь, натягивал у шкафа пижамные штаны. При этом так опасно покачнулся, выпрямляясь, что Гокудера в один скачок почти на два метра оказался рядом, вцепившись в его плечи.
- Сказал же... осторожней... - бурча, Хаято потянул "пациента" к кровати и утромбовал его под одеяло. После чего занялся подготовкой к тому, чтобы истыкать бедного хранителя Дождя иголками. - Не вздумай дергаться, - предупредил ураганник, пристроив пакет с раствором на штативе, прихваченным из медкрыла, и осторожно проколол кожу на сгибе правой руки Такеши, прихватив игру пластырем. Действовал Хаято ловко, словно всю жизнь этим занимался, хотя на практике делал это в третий или четвертый после зачета в меде. Ополоснув тазик, заботливо поставив его возле кровати на пол, Гокудера тяжело опустился на край кровати, стиснув пальцами переносицу и прикрыв глаза, устало ссутулив плечи и опустив всклокоченную голову. В неясном свете торшера фигура ураганника казалась ломкой и хрупкой, еще больше истончившейся, чем на самом деле.
- Капельница должна помочь. Подежурить возле тебя? - взгляд из-под пепельной челки искоса. А то мало ли еще хрень случится, а Такеши ему нужен живой, в строю и адекватный. И плевать на то, что сам Правая рука Десятого валится от изнурения.[AVA]http://s1.uploads.ru/t/0EZu6.png[/AVA]

- Это не тот случай, когда надо доказывать свою крутизну, - протянув руку, Хаято убавил свет в торшере до чуть заметного тления и снова посмотрел на бессильно вытянувшегося под одеялом мечника. Было видно, что Ямамото уже отрубался. И слава богу, пускай он выспится, во сне он не будет циклиться и нервничать, сон лечит... пусть даже это и будет черная пропасть беспамятства.
Предложение Такеши пришлось очень кстати. Он действительно сможет проконтролировать состояние мечника, если тому станет хуже, и сам дергаться попусту не будет, если какой-нибудь придурок решит захлебнуться в блевотине.
- Да... пожалуй, я так и поступлю.. - Хаято слегка стянул вниз прислоненную по всем правилам застилания кровати подушку и улегся на спину рядом с напарником, закрыв глаза. Чисто на автомате ураганник ослабил галстук и растегнул на 3 пуговицы рубашку. Но слишком громко было сказано - "подежурю". Стоило Гокудере коснуться головой подушки, он почти сразу ухнул в омут зыбкого, болезненного сна, на грани с беспамятством. Но только вот сон у подрывника имел такую специфку, что при всей своей глубине он был настолько чуткий, что стоило Ямамото шевельнуться или кому-нибудь пройти по коридору за дверью, спящий ураганник вздрагивал, напрягаясь, еще толком не просыпаясь, но когда шорох не повторялся, тревоги не было, то расслаблялся и снова погружался в глубокий сон, в котором, по правде, его в который раз душили кошмары, заставлявшие его морщиться, что-то бормотать во сне и дергаться. Словно Хаято заново переживал весь негатив, свалившийся на него в последние месяцы.
Утром ситуация мало изменилась. Сон Хаято стал чуть более спокойный, развернувшись к окну и лежащему рядом напарнику, Гокудера обнял подушку, вжавшись в нее правой щекой и наконец-то стал дышать ровнее, глубже и спокойнее, словно его немного отпустило. Что в принципе было правдой - мигрень удалось загасить в самом начале и основательно ослабить приступ. Поэтому эти пару часов под утро Хаято спал спокойней и крепче, чем за все эти месяцы с момента конфликта с Миллефьоре...[AVA]http://s1.uploads.ru/t/0EZu6.png[/AVA]

Кажется, Хаято уже забыл, когда он в последний раз так хорошо спал. Первые полночи кошмаров и ужасов, от которых ураганник передергивался, морщась во сне, компенсировались спокойным здоровым сном нескольких часов. Просыпаться не хотелось. Сквозь сон Гокудера ощущал спокойствие, расслабленность, голова не болела. Это редкое ощущение, из которого, как из борокамеры или бочки Диогена просто не хочется вылезать во враждебный внешний мир. Но постепенно Хаято, стискивая пальцами одеяло, которое ночью тщетно пытался хоть чуть-чуть на себя, начал просыпаться, с сожалением отмечая, что ночь закончилась и пора возвращаться к прозе жизни.
Словно в подтверждение над ухом послушался хриплый низкий голос, который ураганник с трудом связал с тем, почему он спит тут и кто рядом с ним. Сонно замигав на ярком свету, Хаято разлепил ресницы и скосил взгляд на лицо лежащего рядом Ямамото. А. Ну да... память подсунула события вчерашнего дня, и от благостного настроя сонного подрывника не осталось и следа. Сразу же на лбу залегли морщины, а у уголки рта опустились.
- Ага... доброе... - Гокудера провел ладонью по лицу, протерев глаза и заодно убирая с глаз растрепанную челку. Приподнявшись на локте, Хаято удивленно посмотрел на мечника, у которого он судя по всему проспал, вместо подушки на плече бог знает сколько. Это что же... полумертвый напарник о нем так заботится... Уж не тогда ли его кошмары душить перестали? Гокудера смущенно повел плечами, свесив ноги с кровати, и попытался пригладить растрепанную шевелюру. Рубашка и брюки были мятые, так что все равно придется заходить к себе, чтобы принять душ и переодеться.
- Да, я помню. Надеюсь, Хибари изволит проснуться, чтобы поприсутствовать на видео-конференции, - пробормотал Гокудера, развернувшись к другу. - Ну как самочувствие?- обойдя кровать, Хаято подал мечнику большой стакан с водой и осторожно вытащил иглу капельницы из руки Ямамото, залепив ранку пластырем. - Только не ходи к Джудайме в таком виде. Душ, завтрак, - выпрямившись, Хаято забрал штатив и отстегнул почти пустой пакет с физраствором.[AVA]http://s1.uploads.ru/t/0EZu6.png[/AVA]

Ямамото выглядел гораздо лучше. Хотя во взгляде появилась легкая отстраненность, Хаято так подозревал, что искусственная, словно человек сам заставляет себя не думать о чем-то постороннем. Но это лучше, чем тот бессмысленный затравленный и совершенно мертвый взгляд, как было вчера. А значит, они еще поборются и смогут отомстить за Тсуеши. Тем более что у Гокудеры были пару зацепок...
Из мутно-путанных после сна размышлений Хаято вырвал голос Ямамото - тот уже перетек в вертикальное положение и даже смог сесть. Вполне себе уверенно. От души реально отлегло.
Повернувшись лицом к двери, Гокудера вздохнул и попытался пригладить всклокоченные волосы, надеясь, что пока он будет добираться до своей комнаты, не попадется никому на глаза, когда его обхватили сильные руки, крепко обняв. Хаято от неожиданности вздрогнул, глядя перед собой расширенными глазами. Дыхание Ямамото всколыхнуло серебристые вихры на макушке, от интонаций хриплого спросонья голоса сердце екнуло в груди.
- Не благодари. Ты сделал бы то же самое для меня. - справившись со смущением, тоже немного хрипло ответил Хаято, потом откашлялся и сказал уже нормальным голосом, когда напарник его выпустил. - И не вздумай откосить от завтрака, а не то в следующий раз тебя лечить будет Шамал с его москитами, уж я заставлю, - пообещал ураганник и вышел из комнаты, уже настраиваясь на встречу.
Совещание началось без Хибари. Извиняющийся Кусакабе промямлил про то, что Хибари-сан поздно вернулся откуда-то, завалился спать, ничего не сказал толком. Еще и Джудайме задерживался. Пришлось начинать в составе троих человек. От Емитсу был Базиль. Десятый подошел позже, а под конец - о чудо! - и Хибари проснулся. Вот тут-то и всплыло сообщение про Тсуеши... Гокудера старательно делал морду кирпичом, чтобы не выдать собственных эмоций. Да, он в курсе, да, меры принимает, Кусакабе подтвердил, что Хаято делал запрос насчет отца Ямамото. Споры разгорелись жаркие, потому что террор по отношению к Вонголе надо было срочно пресечь. Эвакуировать срочно оставшихся друзей и близких. И хоть Гокудера понимал, что его место здесь, он попросил у босса отгул на несколько дней. По официальной версии - присмотреть за мечником, чтобы тот глупостей не натворил, а на деле - проследить за тем, чтобы люди Бьякурана не напали еще на кого-нибудь. Пускай для этого и придется повзаимодействовать с Хибари.
Так что с совещания Гокудера выходил эмоционально выжатый, уже с броней двух билетов до Токио. Но об этом он пока Ямамото говорить не стал. Пусть тот сам поговорит с Савадой...
Дожидаясь напарника, Хаято снова уселся в холле за рояль, к которому в последнее время его тянуло как магнитом, и стал бездумно перебирать клавиши, пытаясь отвлечься от гнетущих мыслей.[AVA]http://s1.uploads.ru/t/0EZu6.png[/AVA]

Когда его пальцы касались клавиш, он уплывал в другую реальность. Никакого наркотика не надо. Музыка снимала напряжение получше любой выпивки. А с того самого момента, как Гокудера вытряс перед Ямамото свое грязное белье про его родителей, дышать стало легче. Если бы он знал, что так будет... нет. Все равно не смог бы. Никогда. Даже если бы небо рушилось, вряд ли бы он смог так бесстыдно обнажить душу перед кем-либо. Поэтому то, что случилось, то случилось. При иных обстоятельствах вряд ли ураганник повел себя так, как повел. А все из-за друга. Были времена, когда для него понятий "дружба", "привязанность" не существовали. И тем непривычней было осознавать это...
Громкий высокий звук вторгся в стройный музыкальный ряд, и звуки веселыми стайками брызнули, как дождевые капли.
- Соль-бемоль, третья октава, - Хаято открыл глаза и посмотрел на  мечника. - Ну что сказал босс? - а в том, что Ямамото уже побывал у Тсуны. Сам же, помедлив, дал Такеши паузу, чтобы собраться с мыслями и озвучил неутешительный итог встречи:
- Ситуация нерадужная. Сошлись на мнении, что нужно эвакуировать... - Хаято запнулся. Дерьмо... реши они это неделей хотя бы раньше, не копались бы до последнего... - Да, раньше надо было этим заниматься... прости... - последнее слово ураганник просто выдавил из себя, отвернувшись к окну, чтобы не видеть лица напарника. - Мы летим в Японию вместе. По официально версии - для эвакуации союзников Вонголы. Билеты я уже забронировал.
По официальной версии, да. А по неофициальной - для вендетты. Гокудера уже все продумал, сопоставил нужную полученную информацию и был настроен очень серьезно. Месть - это блюдо, которое подают холодным. Поэтому эмоции были задвинуты поглубже. Сейчас его волновало только одно - сумеет ли он помочь напарнику одолеть своих демонов по возвращении в родной город, точнее даже - насколько эффективно удастся реализовать вендетту за старика.[AVA]http://s1.uploads.ru/t/0EZu6.png[/AVA]